Почему Украине дают мало оружия и почему так медленно?
Как всегда, нет какой-то одной причины. Их много. Номера даю только для ориентации, не по значимости / приоритетам.
Методологическая слабость «коллективного запада». «Хорошие времена создали слабых людей». Мы слишком долго слишком хорошо жили, у власти оказались политики, получившие образование в школах, где учителя — выпускники университетов, насквозь просифоненных левацкой профэссурой. Те политики и бюрократы, кто умудрился прослушать университетский курс, тоже сильно перекошены влево в худшем смысле этого слова. Представьте себе, что в политику придут (уже пришли!) выдвиженцы «Friday for Future»: надо ли объяснять, каких решений нам напринимают эти анацефалы?!
Второе, а кое-где уже и третье поколение наследников европейских монархий (и не только европейских, кстати) по достижении молочно-восковой спелости отправляется изучать что ни попадя в британские колледжи и академии, Кембриджи, Сандхёрсты и вот это всё. Я один нахожу это, — ну, ладно, пускай не настораживающим, но весьма и весьма примечательным фактом? Виндзоров мы в Сорбоннах и Гейдельбергах как-то не наблюдаем…
Ну вот, опять. В последние месяцы, по мере спада общественной активности, поводы для реакции приходили достаточно редко. Кроме того, для их отслеживания надо было быть в курсе официальных новостей, а это не каждому под силу. Это только Чалый может такое смотреть, разбирать и даже извлекать из мутного смердящего потока какую-то информацию. Так он уже ступил на скользкую дорожку по превращению из экономиста в социального философа, и дальше в национального пророка. А я так не могу — у меня брезгливость и желудок слабый.
Внимание, внимание, говорит Германия: сегодня под мостом поймали Гитлера с хвостом!
Детская дразнилка
Итак, коротко о положении в Муттерлянде.
Накануне федеральное правительство и правительства федеральных земель не то 12, не то 14 часов подряд имели друг друга в особо извращённых формах (по видеосвязи). В результате эти гении и таланты решили, что на пасхальные праздники остановят всё и вся, включая продуктовые магазины.
Однако ещё несколько часов спустя Канцлерина выдала Kommando zurück, объявив решение ошибкой: дескать, его выполнение связано с неуправляемой цепью последствий, разрулить которые не представляется возможным. Суперлокдауна на Пасху не будет.
Спрашивается, что они курили все те 12 или 14 часов?! Вопрос, естественно, риторический. Таким образом, исполнительная власть во всех своих ипостасях явилась граду и миру сверкающий образец абсолютной некомпетентности. Как будто что-то новое, хехе.
Demuthти со своей Spahnдемией, картина маслом.
По следам этих событий парламентская типа оппозиция в лице партий die Linke (Красные), FDP (свободные демократы) и AfD (Альтернатива для Германии) потребовали от Канцлерины объявить вотум о доверии, на что Меркель, ничтоже сумняшеся, заявила, что ничего подобного делать не собирается, поскольку она не хочет и не видит в этом никакой необходимости.
А что, так можно?!
Ну, вы как хотите, а никакой разницы между Путлером и Муттлером я не различаю уже даже в электронный микроскоп.
А другого глобуса как не было, так и нет.
_________________
для непосвящённых: *Demuth — смирение; *Spahn — министр здравоохранения ФРГ, существо с интеллектом табуретки и хитростью жабогадюки, круглый пидорас (т.е. и в хорошем, и в плохом смысле), обогатившийся на хайпе с вирусом.
Зима всё никак не хочет уходить. Цепляется синими пальцами, сыплет снегом, намораживает лёд на дороги, дует мерзким холодным ветром. Но признаки неуклонно приближающегося тепла всё равно скрыть не получается. С полей сошёл снег, ясных дней с голубым небом всё больше, а на прогреваемых солнцем местах уже активизировались кроты. К признакам весны можно добавлять много новых, и у всех они будут свои. Удачная забастовка витебских коммунальщиков; новости с «Азота», где душат-душат, но никак не додушат недовольство, прорывающееся наружу факелами аварийного сброса газа; отключения АЭС и испуганное невнятное бормотание чиновников, сливы разговоров изнутри капсулизирующейся администрации… Наконец, новые хрустящие купюры в кошельках — признаки грядущего финансового обвала, давно ожидаемого народом, привыкшим к нехитрым экономическим фокусам царствующей хунты.
Зима — тяжёлое время. Тянется бесконечно, ранние закаты и придушенный облаками свет днём давят на психику и вселяют отчаяние. Однако, даже в холодной атмосфере зимнего безвременья, есть за что зацепится сознанию, чтобы окончательно не упасть на дно мрачного колодца зимней тоски.
Морок новогодья и связанные с ним затянутые выходные потихоньку отползает, и можно поднять голову и оглядеться. Политический пейзаж за последнее время был описан разными топовыми комментаторами, и, опять-же, они все пишут примерно одно и то же, даже почти одними и теми же словами. Это утешает: выходит, ситуация настолько однозначна, что не допускает вариативных трактовок. И для оккупантов она скорее плоха, а для народа скорее нет. Ну, а я уж вприпрыжку поскачу следом, раз доходят слухи, что моя писанина кому-то нравится. Да и брикеты шекелей в крови борцов за свободу тоже нужны, у шекеля сейчас курс хороший.
Не то, чтобы меня сильно давило обычное зимнее уныние, но уходящий год напоследок дал мне такого пинка, что я, оказался засыпан горой разного рода дел, и несколько очумел. В сочетании с наползающим с неумолимостью селевого потока периодом всеобщего натужного веселья в связи с началом нового астрономического цикла, это таки вызвало некоторую острую внутреннюю тоску. Даже земля, присыпанная снежной пудрой, будто ханукальный пончик —сахарной, не отзывалась в душе обычным отблеском оптимизма. Тем более, что скоро этот снег превратился в липкую подтаявшую слякоть, а потом и вовсе сошёл, оставив грязь. В этих условиях я, признаюсь, смалодушничал и начал сачковать, успокаивая себя тем, что всё равно аудитория невелика, а я не успеваю, да и спать иногда надо, ещё и аккаунт свой основной подзабросил…
Прошлую неделю пропустил — не успел к сроку. Зимняя серость давит на мозг и придушивает активность. Но мысль, что узурпатору ещё хуже от этого, придаёт сил. У него не только серость, но и сознание: как ни суетись, а всё идёт к концу. Может, и хотелось бы поехать туда, где солнце, пальмы, шейхи и Эйсмонт в бикини, но видеть особо нигде не хотят, да и если уедешь надолго — придворные способны и переворот устроить, чтобы его головой купить себе будущее (эта слизь, может, и не устроит, но они же там не верят друг другу).
Опять не успеваю за событиями. Это к тому, что говорящая лошадь бухтела, — мол, «протесты затухают». Может, и «затухают», ей из цирка виднее, наверное, хотя зачем им в цирке министр иностранных дел — непонятно. События, однако набегают с такой скоростью, что за один раз в неделю и не отрефлексируешь, а больше у меня не получается. И картинку можно только одну нарисовать. При том, что без «затухающих» протестов значительной части этих событий бы и не было.
Характерной особенностью текущего режима на протяжении его убогого существования было стремление сосредоточить всю полноту власти в руках администрации и нежелание отдавать полномочия на аутсорсинг. Именно поэтому такое явление, как «титушки» — банды, набранные со стороны и не состоящие в штате — никогда не было для него характерно. Вместо них во время протестов 2011 года, когда законных причин разгонять молчаливые акции без лозунгов не было, беззаконно действовало тогдашнее ноу-хау в области полицейского произвола — «шунявки». Те же менты, но в трениках и на автобусах без номеров, названных по имени тогдашнего министра внутренних дел, любившего игры с переодеваниями. С точки зрения некоторых политологов шунявки — более прогрессивная форма уличного беспредельщика, чем титушки, потому что государство не делится своей монополией на насилие. Эдакие хомо хабиле избиения, в сравнении с украинскими австралопитеками.
Юлиус Фучек писал, что, сидя в пражской тюрьме Панкрац, куда его и других участников сопротивления упекли оккупационные власти «Протектората Богемии и Моравии» за сопротивление нацистам, он мог догадываться о положении на фронтах по поведению тюремного персонала. Если они вдруг становились вежливы, корректны, вступали в диалоги и оказывали мелкие услуги, значит, немецкая армия где-то получила по зубам. Если охрана зверела и начинала притеснять заключённых — значит, на фронтах произошло что-то, что пропаганде удалось выдать за великую победу и перелом в войне.
Очень часто в последнее время в связи с массовым протестом упоминается Купала и его «Людзмі звацца». Что является вполне очевидной ассоциацией на окружающую действительность. Внезапно проснувшийся в народе запрос на ощущение себя людьми, а не частной собственностью всё дальше удаляющегося от реальности в эмпиреи сознания собственного величия, прямо скажем, довольно мерзкого старикашки хорошо рифмуется с событиями стопятнадцатилетней давности, когда центробежные процессы дряхлеющей империи пробудили волну национального самосознания. Однако, для тех, кто на уроках литературы чуть меньше был озабочен пубертатными заботами, более очевидна параллель с другим классическим произведением – «Сонетом» М. Богдановича. Тем самым, где символом роста национального сознания изображено засохшее зерно, много лет пролежавшее в горшке, но, тем не менее, давшее всходы.
Всё-таки печально, когда уходит человек-символ. Он оставляет после себя ощущение недосказанности и некоторою пустоту, которая, конечно, заполнится, но не сразу, и далеко не всегда его преемники и наследники могут соответствовать высоко заданным стандартам ушедшего. Я, понятное дело, не о Шоне Коннери, а о Караеве. Тут уж какая страна, такие и символы. Первый, по сути, давно ушёл в частную жизнь и заслуженно почивал на обильных лаврах.
Осень потихоньку начинает проявлять себя. Холодает, вдоль дорог летает начинающая опадать листва, закаты изумительной красы радуют глаз. Как гласит пошлый литературный штамп: «осень вступает в свои права». Собственно, долгие годы какие-то «свои права» и были на этой земле только у времён года и небольшой группы узкоспециализированных людей, которые от этих «своих прав» охренели настолько, что с остальным населением даже перестали себя ассоциировать. Причём «долгие годы» — это даже не про последние четверть века, а гораздо больше, дольше и беспросветнее.
Когда я начинал свою публицистическую деятельность, то основной целью видел моральную поддержку людей, выходящих на протест. Если мой негромкий голос среди других голосов, пишущих мотивирующие тексты, был услышан, и это помогло кому-то не остановится, или наоборот выйти на площадь — значит, я пишу не зря. Но в последнее время как-то тяжело становится конкурировать на поле мотивации с узурпатором. Согласитесь, — акробатический этюд «танец на граблях, заливая пожар керосином» способен исполнить далеко не каждый, и одной техники тут мало. Талант нужен.
Главными действующими лицами со стороны власти в происходящих в последнее время событиях были и остаются простые работники дубины и кованого сапога. И то, что эти лица по мере осуществления их действий приходится прятать за маской — весьма показательный симптом. Общество за очень короткое время прошло большой путь: если ещё в июле полицай, схватившийся за пистолет, был предметом обсуждения, то в августе бронетехника, едущая в центр во время мирной акции протеста, уже даже лайков особенно не собирает! (Кстати, кто знает, — те БМП до какого места доехали и где развернулись?). Градус беззакония, осуществляемый полицейскими силами, мгновенно превратившимися в карателей — запредельный для маскирующейся под демократию гибридной диктатуры, но вполне органичный для оккупационных войск.
«Муры» — «Стены» — как образ, был, несомненно, очень ёмким символом периода до выборов в Беларуси и сразу после. Громадная государственная машина с величественной бюрократией и свирепой системой подавления, демонстративно плюющая на нормы своих собственных законов, готовая с выражением глумливого пренебрежения раздавить любого, кто даже не встанет у неё на пути, а просто попадётся под ноги. Окружённая сонмищем миньонов из числа работников системы образования, ЖКХ, МВД и просто «неравнодушных граждан», желающих дуть в её дуду кто за страх, а кто за одно лишь ощущение сопричастности власти, за возможность отбросить собой блик её сияния и ради этого готовых идти не только на заведомую гнусность, но даже и на пошлость, что, конечно, гораздо хуже. Вся эта громада своим демонстративным молчанием и отсутствием реакции на внешний раздражитель и правда производила ощущение стены.
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
