На обиженных воду возят. Три истории

[gabblgob]

Вчера читал пейджер речь Махатхира Мухаммада на той самой конференции, куда ВВП ездил щёки надувать, типо Россия — исламская страна, ога. Перевод корявый, ну, да ладно.

Красной линией через весь текст: мусульман унижают, мусульман оскорбляют, мусульман третируют, над ними смеются. Это безобразие, это недопустимо. Нужно собраться, объединиться и показать обидчикам кузькину мать. Каддафи дует в ту же дуду уже лет сорок. А тут к ним присоединяется строитель памятника террорюгам исламского «культурного центра» г-н Фейсал Абдул Рауф.

Это любимая тема мусульман, даже весьма приличных с виду — мы такие бедные, но гордые и очень мстительные. Мы вам отомстим за все унижения!

Я только не могу никак понять: о каких таких «унижениях» и «обидах»  речь? Их грабят проклятые ТНК? Очень неприятно, согласен. Но ТНК грабят всех — и негров, и малайцев, и даже белых англосаксов протестантского вероисповедания. И уж без помощи местных исламских элиток злодеи-олигархи из ТНК ни в одной исламской стране и дохлой мыши бы не украли. Может быть, они «обижаются» на то, что их как-то не так, не по уму и не по заслугам, встречают на Западе? Вот об этом я как раз хочу рассказать парочку историй.

История первая

Я тогда преподавал компьютерную безграмотность на интеграционных курсах (пришлось даже книжку по Windows+Office специально из нескольких источников скомпилировать — иначе невозможно было работать). В одной комнате шли мои занятия, а в соседней — занятия по немецкому языку, опять же, для «интегрантов».

В один прекрасный день (поздняя весна, почти лето, довольно жарко) появляется у нас некий господин из гордой и независимой исламской страны (пусть будет г-н Хассан). Начальство встречает его, как дорогого гостя, (ведомство по трудоустройству, страдающее тяжёлой формой интеграстии — потом как-нибудь объясню, в чём это выражается — за каждого такого студиозуса перечисляет фирме нехилую денюжку) и торжественно препровождает его в кабинет, где проходит (только начался) урок живаго великонемецкаго языка.

Через 10 минут г-н Хассан вылетает из кабинета — красный, как рак, и сталкивается чуть ли не нос к носу с шефом. Дальше происходит примерно такой диалог:

— Господин Хассан?!
— Я не быть туда!
— Куда «туда»?!
— Туда! (машет рукой в сторону кабинета). Я не учить туда немецкий!
— Прошу прощения, но почему?!
— Женщина!
— Женщина — что?!
— Женщина учить! Я мужчина! Нет мужчина учить? Почему нет мужчина учить? Женщина! Голова, волосы! Нога, рука, голый! Я не учить так! Нельзя!

Для маленькой консалтинговой фирмы, которая участвует в интеграционных программах, каждый студент — это удача. А потеря, соответственно, — неуд. Шеф делается сначала серым, а потом приобретает цвет варёной свёклы. Дело в том, что женщина, у которой не желает учиться немецкому г-н Хассан — как раз хороший специалист с соответствующим образованием и жена шефа. Да, чуть не забыл: шеф — африканец. Негр, стало быть. Соответственно, г-н Хассан позволяет себе орать на шефа и смотреть на него, как на говно: какой-то негр тут ему, Хассану — Хассану, пля! — командует, подумать только!

Понимая, что сейчас мультикультурная «идиллия» этой страны затрещит по всем швам, бочком выдвигаюсь так, чтобы сподручней оттащить шефа в направлении его кабинета.

В этот момент из кухни выходит наш столяр-плотник-прислугазавсё — немец, женатый, кстати, на африканке, крепкий мужик хорошо за пятьдесят. По лицу его видно — всё слышал. Он вежливо, но плотно берёт г-на Хассана за локоть одной рукой, а другой показывает на дверь:

— Выход — туда! Твоя идти — моя твоя проводить. Нога марш!

Занавес.

История вторая…

… приключилась уже в другом месте. Будучи в некотором роде «вольным стрелком» в коллективе — рабочий день ненормированный, могу 14 часов в офисе просидеть, могу 5 — в этот день я пришёл чуть ли не к обеду. И вижу: в холле сидит натуральный хизбаллон — штаны в носки заправлены, рубаха ниже колен, шапко вязаное на голове, борода клочками. Я, честно говоря, слегка оторопел: как-то ни среди коллег, ни в списке клиентов ничего такого вроде бы не значилось.

Снедаемый любопытством, заглядываю к нашему кадровику. Оказывается, зовут гостя Наср-Алла, и он — соискатель на место программиста по Javascript и чего-то там с веб-сервером нашего продукта. Наш демократичный до мозга костей генеральный — бывший хипарь, ныне доктор математики, любитель брюта и гоночных автомобилей — разместил объявление о найме через ведомство по трудоустройству. И вот результат.

Как сказано выше, генеральный — славный мужик во всех смыслах этого слова. Начав с арендуемого гаража, сегодня он возглавляет фирму с четырьмя филиалами — в Лондоне, Цюрихе, Сингапуре и Аделаиде, в которой работает почти полтысячи человек. Мы называем его просто Фредди. По пятницам он (если не инспектирует зарубежные штаб-квартиры) вместе с сотрудниками уговаривает ящик шампанского — разумеется, после работы, развлекая публику историями своей бурной юности.

Вообще, о нашем коллективе следует хотя бы немного рассказать. Это самый настоящий интернационал — помимо немцев, которых, в общем, большинство, это шведы и чехи, индийцы и поляки, китайцы и русские, евреи и турки (и ваш покорный слуга). Это не «мульти-культи» — это европейцы. Именно они олицетворяют будущее Европы, которое всё ещё, несмотря на многочисленные проблемы, возможно. Они — Европа, которую я люблю и частью которой — по крайне мере, мне хочется в это верить — являюсь.

Вот  Фредди — он до сих пор не избавился (подозреваю, нарочно) от своего протяжно-щебечущего цюрихского акцента, придающего отрывистой немецкой речи не передаваемое никакими словами очарование. Вот его ближайший друг и соратник, несмотря на разницу в возрасте — директор лондонского офиса Стэнли Хабиб, сын француженки и пакистанца, безукоризненно вежливый и в то же время сердечный, технократ с блестящим образованием, полученным в Массачусетском технологическом — хоть к ране его прикладывай. Вот Кармен — она родилась в Доминиканской Республике, переводит документацию к нашему продукту на испанский и помогает партнёрам из Латинской Америки в переговорах — кажется, я ни разу не видел её хмурой или озабоченной. К слову, её муж-иранец, Мердад — хореограф, у них очаровательный двухлетний малыш. Вот Экрам — редкой эрудиции специалист по РНР с чувством юмора, которому позавидует любой профессиональный комедиант (и которому отчаянно завидую я). Его жена Эрика, синеглазая красавица-блондинка — мать двух славных дочурок восьми и четырёх лет — врач-офтальмолог с внешностью и статью манекенщицы. Вот его приятель Озгюр — один из обаятельнейших людей, встреченных мною в жизни, — на нём держится, прошу простить за невольный каламбур, вся поддержка нашего продукта. Шестнадцатилетним пареньком он бежал вместе с любимой из-под тяжёлой руки родственников, собиравшихся их разлучить, к дяде в Германию. Дядя пустил беглецов переночевать, но утром выставил на улицу — не посмел пойти против воли старшего брата, отца Озгюра. Ребят приютили дядины соседи — одинокие старики-баварцы. Озгюр закончил университет и практически сразу начал работать у Фредди. Кроме дела, их связывает хобби — увлечение мотогонками. (Дилек руководит филиалом «Anson‘s» на Банхофштрассе.) Вот наш завхоз (хаусмайстер) Нур Али Хамид — его старший сын, лейтенант бундесвера, в совершенстве владеющий фарси, таджикским и урду, уже два года служит в Афганистане. Нур Али полностью одобряет решение сына: если талибы победят, говорит он, то рано или поздно придут сюда. У него свои счёты с дикарями и калеками, поклоняющимися чёрному камню, однако расспрашивать его мне неудобно — бог, как говорится, миловал, но в известные времена мы вполне могли оказаться с ним по разные стороны мушки. Вот Клаус — блестящий математик и фантастический зануда: ему ничего не стоит разбудить в полтретьего ночи с субботы на воскресенье нашего руководителя системной группы с требованием немедленно «запилить назад» засбоивший по неведомой причине VPN. Вот Сара — рыжеволосая зеленоглазая ирландка, неуловимо похожая на голливудскую «звёздочку» Эми Адамс — она «подтягивает» английский сотрудников, если есть такая необходимость. Наверное, на этом закончу пока — иначе вместо рассказа получится целый роман.

Пожалуй, ещё одно — совершенно необходимое на этот раз — отступление. Фредди — большой ценитель современного искусства. Кусочек холла перед кабинетом Фредди украшает инсталляция — несколько раколовок из нержавейки, затканных паутиной стальной проволоки. Все стены в офисе увешаны картинами — есть среди них и такие, что вызывают неоднозначную реакцию неподготовленной аудитории.

Мизансцена разыгралась такая.

Фредди с несколько стеклянной улыбкой направляется к соискателю, дабы приступить к собеседованию. Наср-Алла начинает подниматься ему навстречу. В этот момент из коридора, пыхтя и отдуваясь, появляются двое ребят из системной группы с картиной — два на полтора — наперевес, которыми руководит взвинченный автор произведения.

Охватив орлиным взглядом из-за диоптрий композицию (раньше Фредди и Наср-Аллы), я уже понял, что сейчас последует. Однако такой реакции, как у нашего гостя из солнечной долины Бекаа, никто — даже я, в принципе, неплохо знающий этот контингент — не ожидал.

Увидев картину, изображающую даму полусвета в эксгибиционистском порыве — роза в зубах, распахнутый плащ, под которым нет ничего, кроме пояса для чулок (художник, мать его так, ещё и сделал «акцент» кроваво-красным мазком на причинном месте) — Наср-Алла на несколько долгих секунд превратился в соляной столб. Опомнившись, он присел, издал громкое шипение, перемежаемое неразборчивыми, но наверняка цветистыми, ругательствами, и, ринувшись к выходу, со всей дури грохнулся о дверь своим правоверным, оскорблённым до дна души, организмом.

Присутствующих поразило нечто вроде ступора: мы тупо смотрели, как Наср-Алла, поднявшись и вытерев рукавом юшку с бороды, продолжил биться о дверь, аки шмель, вместо басовитого гудения издающий нечленораздельные вопли. Так продолжалось до тех пор, пока снаружи дверь не открыл кто-то из возвращающихся с ланча сотрудников: введённый с клавиатуры замка код освободил язычок, и Наср-Алла, едва сбив с ног своих невольных спасителей — это были, кстати, Клаус и Сара — вылетел вон из кяфирского вертепа.

Фредди сделался похож на своего тёзку Крюгера из одноимённого фильма: я знал, что в ярости он страшен, но никогда прежде его в таком состоянии не наблюдал. Повернувшись к кадровику, — бледный, с покрытым холодной испариной лбом, бедняга Майк всё ещё таращился на дверь, — Фредди прошипел:

— Удали объявление. Немедленно. И чтобы больше никогда, — слышишь?! Никогда!

История третья, рассказанная Экрамом

— Дедушка давно звал нас в гости. Честно говоря, я не люблю туда ездить и не делал этого уже лет десять. Там всё какое-то не моё… Не знаю, понимаешь ли ты, о чём я. (Я очень хорошо понимаю — и киваю утвердительно.) А тут опять звонит и просит: приезжай, я хочу своих правнучек увидеть.
— Ладно, говорю, в ноябре, может быть, если на работе не будет ничего срочного — мы как раз новую версию продукта готовим. Он обрадовался, принялся рассказывать, как нас будет встречать, — ну, я тоже раскис, знаешь. И вдруг дедушка говорит: скажи своей жене — не Эрике, а «своей жене» — у нас женщины все носят хиджаб, она тоже пусть наденет.
У меня всё внутри затряслось.
— Нет, дедушка. Не будет Эрика ходить в хиджабе. Это дело принципа.
— Она твоя жена и должна тебя слушаться. Если скажешь ей надеть платок — она наденет. Она твоя жена!
— Ты не понял, дедушка, — вежливо, очень вежливо говорю: не хочу его обижать. — Это мой принцип. Не Эрики, а мой. Я никогда не попрошу её надеть платок, хотя, если попросил бы, она бы надела. Не потому, что я её муж. Я её муж, а она — моя жена, потому что мы любим и бесконечно уважаем друг друга.
— Ты не уважаешь меня, не уважаешь наши традиции, — грустно говорит дедушка. — Почему, Экрам? Почему?
И тут меня переклинило.
— Потому что твоя традиция — это страх. Страх перед будущим, перед огромным, ярким и стремительно меняющимся миром, ужас бедного дикаря, который не смеет шагу ступить без того, чтобы не ухезаться со страху. Твоя традиция — это козья тропа, пещера троглодита, дырявый рыбацкий баркас, из которого ты пялишься на проходящий мимо сверкающий многопалубный лайнер! — Экрам взмахивает рукой и морщится. — Ну, конечно, я какие-то другие слова говорил, я даже не помню точно, что — меня «рвало на Родину»… Что он видел в жизни, кроме своего анатолийского пейзажа и духана с такими же, как он, степенными и мудрыми стариками? Только что мне их мудрость?! Я жил и работал в дюжине стран, с разными людьми, у которых столькому научился! Прав, тысячу раз прав был Ататюрк — традиция должна знать своё место, иначе тебя сомнут, растопчут, завоюют. Тот, кто держится за традицию, вымрет, как динозавры. Иногда мне кажется, что эту проклятую традицию кто-то специально накручивает, чтобы мы, люди, не двигались дальше, чтобы навсегда заточить нас на этой планете, а то и вообще уничтожить. Я выкричал всё это в трубку, бросил телефон — и увидел Эрику в проёме двери, со слезами на глазах и прыгающими губами. Она не понимает по-турецки, но она понимает меня, и этого мне достаточно… Мы не поедем к дедушке. Может быть, никогда.

Никогда — очень страшное слово. Не так ли?

Comments

[gabblgob.livejournal.com]

Допустим. Почему он обязан уважать и ублажать дедушкины предрассудки, а дедушка не должен? Только потому, что он дедушка?

[lavpaber.livejournal.com]

Да, потому что он - дедушка. Ему осталось даже не жить, а доживать. И ему хочется увидеть своих правнуков, да... И он вырос во всем этом, прожил всю жизнь. И у них в деревне (не только в деревне, конечно, но и в деревне тоже) так принято, ну вот принято и все. Не по кругу (извиняюсь) ведь пускать предлагает. Да и Эрика, даю руку на отсечение, поняла бы это. Ведь она прекрасно понимает, что Экрам не хочет ее этим унизить, а просто это просьба уважить традиции его предков, не более того. Плюс дедушка ведь мудрый - и он говорит, что у них так принято. И представим себе ситуацию, что дедушка не настоял бы на хиджабе, Экрам с Эрикой приехали. Дедушке то наплевать, скорее всего, но на Эрику все бы показывали бы пальцем, возможно, что оскорбляли, Экрам бы заступался, получал бы люлей... В то время, как он бы отгребал этих самых люлей, хрен знает, что бы сделали с Эрикой... А дедушка, повторяюсь, мудрый, сразу указал на подобный когнитивный диссонанс)))

Другое дело, что Экраму просто-напросто не хотелось ехать и он воспользовался этим предлогом... И вывернул все в подобную истерику дабы все же остаться не бездушной скотиной, которой наплевать на своих предков (утрирую), а Свободным Либерально Мыслящим Человеком... и Гражданином))) Но, как мне кажется, в подобной речи Экрам высказался то ли как мудак, то ли как идиот... Вспоминается Гамлет сразу... Я тоже ведь готов поверить, что у стариков морщины, слабый ум и немощные ляжки, но говорить об этом считаю бесстыдством)))

[gabblgob.livejournal.com]

Определённая логика в ваших рассуждениях, конечно, есть. Другое дело, что её можно не разделять.

Кстати, компромисс был найден. Дедушка приехал в гости и вместо 2 недель прожил у Экрама 2 месяца :)

[lavpaber.livejournal.com]

Как можно разделять или не разделять логику?))) она либо есть, либо ее нет)))

[gabblgob.livejournal.com]

Неточно выразился, извините. Аргументы не разделяю.

[lavpaber.livejournal.com]

Какие именно аргументы, если не секрет?))))

Что дедушка - это дедушка со всеми вытекающими?))) Что ему уже, скорее всего, не долго осталось? Что он во всем этом вырос и это у деда уже часть не то что Я, а даже Оно (а не СверхЯ, как у Экрама)? Что надеть хиджаб просто из УВАЖЕНИЯ - это не вселенский ужас? Что Эрика, скорее всего, прекрасно поняла, если бы Экрам объяснил ситуацию, и вошла бы в положение? Что на голую (по местным меркам) Эрику обращали бы излишнее внимание? Что было бы очень вероятно возникновение конфликтных ситуаций с местными? То, что дедушка, по большому то счету, заранее предупредил возможные конфликты? То что подобная отповедь своему деду, по сути, безнравственна?
Это как если бы я сказал своему покойному деду, который ностальгировал по СССР, что он сам просрал свою страну бездействием, смотрел как она рушится и тупо отсиделся, так что пусть лучше помолчит, убогий старикашка... Возможно, в подобном рассуждении доля истины (да и не доля вовсе) имеется и я убежденный антикоммунист, но подобный монолог в сторону деда был бы абсолютно аморальным и ублюдочным, как мне кажется... Нужно быть милосердным, особенно к своим близким, друзьям, родственникам, тем более к тем, кому обязан своим существованием... Хотя это мое личное мнение, конечно)))

И ещё момент... Почему то забывается основополагающая разница между обычаями/традициями и принципами/убеждениями. Принципы с убеждениями - вещь сугубо личная, и следование им - внутренне дело человека... Обычаи же с традициями - штука полностью социальная... Более того, их соблюдение поддерживается, в том числе, общественым психологическим (а иногда и физическим) давлением. Что бы сделал Экрам, приехав с женой без хиджаба? Он бы, всего-навсего, опозорил своего деда в глазах соседей (или Вы считаете, что не опозорил бы?)))). Понятно, что Экраму наплевать на мнение соседей. Но ведь деду то не наплевать, ему ж не хочется, что бы в него тыкали пальцем и поносили его и Экрама с "его женой"...

При том, я сам негативно отношусь к навязыванию "исламских" обычаев за пределами мусульманских стран, негативно отношусь к исламской дикости и т.д.

[gabblgob.livejournal.com]

Я думаю, что Вы в своих рассуждениях не учитываете того напряжения между светской и религиозной стратами, в частности, в Турции, которое вызывает подобного рода эмоциональные всплески. Приводя рассказ моего коллеги, я хотел акцентировать сложности раннего этапа преодоления ретроградного традиционализма. С одной стороны, чисто по-житейски рассуждая - да, вроде бы Экрам кругом не прав. Но Вы, как имногие другие, кидаетесь жалеть старенького дедушку (он же старенький и бедненький), совершенно не принимая во внимание прочие факторы и условия, а также сходу отметая аргументы другой стороны конфликта. И это неправильно.

[lavpaber.livejournal.com]

Да я не кидаюсь жалеть... Просто Экрам, как мне кажется, мало отличается от своего дедушки... Оба - дикари, только Экрам - дикарь, обученный грамоте, считающий себя свободно мыслящим человеком и позиционирующий себя таковым...
И напряжение в Турции между светскими и религиозными из-за этой дикой псевдо-цивилизованности.
Чистая психология - человеку в других больше всего не нравится то, что не нравится в себе.
А кто прав, кто виноват - дело субъективное... Всё обсуждение про бедного-несчастного дедушку только из-за того, мне кажется, что если в первых двух случаях был один дикарь, то в третьем - разговор двух дикарей... При чем чисто с морально-этической точки зрения, Экрам виноват только потому, что дед себя при этом не позиционирует прогрессивным и цивилизованным Европейцем (он таким и не является), а Экрам - позиционирует (хотя тоже не является)

[gabblgob.livejournal.com]

Интересное наблюдение. Беру на вооружение :)

[lavpaber.livejournal.com]

вооружайтесь, ага))))

[koverfasz.livejournal.com]

Потому что дедушка старенький, а Экран молодой. Деду сложно поменять свой взгляд на жизнь, так может стоит его уважать таким, какой он есть? Тем более традиция ношения платка это не такой тяжелый предрассудок(к тому же речь идет о паре недель).